В дверь постучали сотрудники опеки. Родители в панике, им кажется, что детей вот-вот отберут. Как действовать в подобной ситуации, мы расспросили экспертов.
Почему она приходит
Сотрудники органов опеки могут прийти с проверкой в дом, где проживают несовершеннолетние, если они получили сообщение об угрозе для жизни и здоровья детей. Например, соседи рассказали, что из квартиры несколько часов подряд доносились истошные крики. Или воспитательница детского сада обнаружила подозрительные синяки на теле ребенка. Или врачу в больнице показалось, что малыш слишком тощий.
Опека обязана реагировать на все сигналы. Цель проверяющих – защитить детей, или убедиться, что их жизни и здоровью ничто не угрожает.
Если они не заберут ребенка, а он потом пострадает, их обвинят в недосмотре. А если они заберут ребенка без достаточных оснований, их обвинят в превышении полномочий.
Угрозой для жизни и здоровья ребенка считается, в частности, отсутствие ухода, соответствующего его возрасту и состоянию здоровья. Например, если родители не кормят младшеклассника или оставляют младенца одного в квартире.
Органы опеки и попечительства работают только в будни. В выходные и по ночам на сигналы о детях, находящихся в опасности, реагирует полиция. Она может изъять детей как «безнадзорных».
Безнадзорными считаются дети, родители которых не выполняют обязанности по их содержанию, обучению и воспитанию. (Недавно МВД предложило внести поправки в СК РФ, разрешающие полиции временно перемещать детей в безопасное место, а не отбирать окончательно с обязательным иском о лишении родительских прав).
Можно ли не впустить представителей опеки в дом, и что за это будет?
Гражданин вправе не впустить в свой дом сотрудников органа опеки и попечительства. Но такой подход может иметь двоякие последствия.
С одной стороны, не открывать дверь посторонним – это не преступление. Сотрудники опеки напишут в акте проверки жилищно-бытовых условий, что им не обеспечили доступ в жилое помещение. Зато они не смогут раскритиковать санитарное состояние квартиры и зафиксировать отсутствие готовой еды.
Наконец, они не смогут забрать ребенка в приют, где его будут опрашивать чужие люди. Ведь неизвестно, как истолкуют детские рассказы посторонние лица, даже опытные и компетентные, и как эта информация будет использована потом, на суде о лишении родительских прав.
С другой стороны, получившие сигнал об угрожающей ребенку опасности сотрудники органа опеки могут вызвать полицию. А полиция, если сочтет угрозу реальной, взломает дверь. После чего ребенка все равно могут забрать.
Причем, если окажется, что родителей в этот момент нет дома, даже если другие взрослые (например, бабушка) в доме есть, ребенка могут счесть безнадзорным.
Как вариант, можно попытаться через дверь назначить другой день для визита, чтобы получше подготовиться, или договориться о встрече на территории органа опеки.
Что будут делать в квартире сотрудники органов опеки?
В состав группы чиновников, пришедших проверить условия проживания семьи, помимо представителей органа опеки и попечительства могут входить сотрудники комиссии по делам несовершеннолетних, социальных служб, поликлиники и полиции.
Каждый из них должен представиться. Но особое внимание следует уделять именно представителю органа опеки и попечительства, потому что он обладает наибольшими полномочиями.
Проверяющие оценят состояние квартиры: не нуждается ли она в косметическом или капитальном ремонте. Посмотрят, чисто ли в доме, есть ли у несовершеннолетнего место для занятий и отдыха, висит ли в шкафу сезонная одежда, имеются ли в холодильнике продукты питания, «соответствующие возрасту ребенка».
Конечно, их мнение будет субъективным: любой человек может заявить, что пол вымыт плоховато, места для игры маловато, а макароны с тушенкой не подходят для питания дошкольника. Но подготовиться к визиту сотрудников органа опеки родители все-таки могут — прибраться, например.
Помимо чистоты и порядка в доме комиссию будут интересовать следующие пункты:
– доход семьи (по закону, тяжелое материальное положение родителей не может быть единственным основанием для отобрания детей)
— алкогольная или наркотическая зависимость родителей;
– наличие или отсутствие судимости;
– воспитываются ли другие дети из этой семьи в сиротских учреждениях;
– привлекались ли родители к административной ответственности;
– психиатрический статус родителей (люди, состоящие на учете в психоневрологическом диспансере, могут воспитывать детей, если не лишены дееспособности);
Уточнив ситуацию по всем этим пунктам, сотрудник опеки задаст вопросы, связанные с воспитанием, содержанием, лечением и обучением детей, которые сочтет нужным.
Кто имеет право на диалог с представителями опеки?
Допустим, сотрудники опеки пришли в дом, а там с ребенком находится бабушка, дедушка, тетя или старшая сестра, а не родители.
Открыть дверь и отвечать на вопросы могут любые дееспособные люди, постоянно проживающие в квартире, потому что это проверка жилищно-бытовых условий, а не матери или отца ребенка.
Повлияет или нет отсутствие родителей на выводы сотрудников опеки, зависит от возраста ребенка. Если и мать, и отец на работе, а ребенку один месяц, это может быть расценено как халатное отношение к воспитанию. А если ребенку 17 лет, то он может жить без взрослых несколько дней.
Юристы советуют оформлять у нотариуса доверенность, подтверждающую полномочия человека, который заботится о ребенке.
Там нужно прописать, какие именно действия может совершать доверенное лицо. В частности, в документе важно упомянуть право давать согласие на проведение медицинских манипуляций.
На самом деле согласие на медицинское вмешательство могут подписывать только законные представители, и делегировать это право никому нельзя. Но, если ребенок вдруг заболел, ему требуется экстренная операция, а родители подписать согласие не могут, единственный вариант для медиков – обратиться к тем лицам, у которых есть доверенность на принятие таких решений.
Родители, уехавшие в командировку и не позаботившиеся об оформлении доверенности, будут выглядеть в глазах опеки не выполняющими свои обязанности.
С няней, присматривающей за ребенком, родители должны заключить договор об оказании услуг. Но если они уедут в командировку, то надо понимать, что для органов опеки двухлетний ребенок, оставленный на неделю с няней, находится в критической ситуации.
Если родители уезжают надолго, допустим, на год, они должны позаботиться об установлении временной опеки над ребенком на период своего отсутствия.
Если мама грудничка, которого и на минуту нельзя оставить без присмотра, на месяц попадает в больницу – это тоже ситуация, когда нужно устанавливать временную опеку. Опекуном может быть кровный родственник ребенка, например, бабушка.
Кого звать на помощь, и можно ли вести запись беседы?
Дома присутствовать при разговоре с сотрудниками органа опеки могут любые лица, которых законные представители ребенка сочтут нужным пригласить. Потому что это их дом. На территорию органа опеки провести большую «группу поддержки» не удастся.
Полезнее всего пригласить на встречу юриста, специализирующегося на вопросах семейного или имущественного права.
Если претензии органа опеки связаны с вопросами медицинского характера, можно попросить о поддержке лечащего врача ребенка.
Врач нужен еще и в тех случаях, когда состояние здоровья несовершеннолетнего может ухудшиться в момент общения с представителями органа опеки. Например, если у ребенка паллиативный статус.
Официальное общение родителей с сотрудниками органа опеки может быть запротоколировано.
Вести аудио или видеозапись разговора может любое присутствующее при этом лицо.
Информация, полученная в результате аудио или видеорегистрации, может быть использована в суде, даже если участников беседы не предупреждали о записи заранее.
Есть ли какие-то особые правила коммуникации с представителями органа опеки?
Стиль общения с сотрудниками органа опеки должен зависеть от характера визита. Бывают плановые проверки, например, в приемных семьях. О них родителей предупреждают заблаговременно, и тогда общение может проходить даже в дружеском ключе.
В ситуации, когда представитель органа опеки проверяет сигнал об угрозе для жизни и здоровья ребенка, отвечать рекомендуется сухо, по существу, подкрепляя каждое утверждение доказательствами и документами.
Опережать вопросы комиссии не надо. Заявление родителя, что он не алкоголик, не судим и вовремя записал ребенка в школу, вызовет лишние подозрения. Лучше сообщить об этом тогда, когда сотрудник опеки спросит.
А вот об индивидуальных особенностях ребенка надо проинформировать комиссию заранее.
Допустим, пятилетний малыш может описаться, или начать кричать, биться головой о стену, падать плашмя на пол, и все это обусловлено не жестоким обращением, а состоянием его здоровья.
Члены комиссии должны понимать причины происходящего и знать, что родители занимаются лечением или реабилитацией ребенка.
Не следует вести себя эмоционально, занимать слишком активную оборонительную позицию или, наоборот, нападать на представителей опеки.
В каждой семье есть свой уклад, свои правила и привычки, и это нормально. Сотрудникам опеки нужно все спокойно объяснить: в квартире испачкан пол, потому что идет ремонт, но он скоро закончится; матери нет дома, потому что она на работе, но за ребенком присматривает бабушка.
Самый конструктивный вариант – это письменное общение.
Если родители действительно допустили ошибки, они могут навредить себе, пытаясь поспешно объяснить ситуацию или оправдаться перед сотрудниками органа опеки. Ведь неизвестно, как будут интерпретированы их слова в акте, составленном чиновником. А переписка с госучреждением позволяет обсуждать с адвокатом и требования органа опеки, и свои ответы.
Самое страшное, что может случиться
Если опека решила, что ребенок в опасности, его могут отобрать. После отобрания, согласно семейному кодексу РФ, в суд обязательно подается иск о лишении родительских прав.
Основаниями для лишения родительских прав являются хронический алкоголизм или наркомания, жестокое обращение с детьми, злоупотребление родительскими правами и «отсутствие заботы» о здоровье и обучении детей, а также об их «физическом, психическом, духовном и нравственном развитии».
Как именно можно «не заботиться» о духовном развитии детей, в законе, естественно, не прописано. А злоупотребление родительскими правами – это когда ребенка не отдают в школу, склоняют к попрошайничеству или воровству, предлагают ему спиртные напитки и т.п.
Для усыновителей вместо лишения родительских прав предусмотрена отмена усыновления, а для приемных родителей и опекунов — отстранение от выполнения обязанностей.
Источник: Милосердие.RU
При подготовке материала православный портал «Милосердие.RU» обращался за консультацией к Александре Маровой, директору Благотворительного фонда профилактики социального сиротства и Павлу Денисову, юристу БФ «Волонтеры в помощь детям-сиротам».
Как вернуть родительские права?
Обратиться в суд — он установит, изменилось ли поведение родителей, их образ жизни или отношение к воспитанию ребёнка.
Для того, чтобы вернуть родительские права, нужно:
— Собрать доказательства (например, справки, если родитель вылечился от алкоголизма).
— Представить положительные характеристики с мест работы, учёбы, жительства.
— Привести свидетелей, которые подтвердят, что образ жизни родителя изменился.
Восстановление в родительских правах в отношении ребёнка, достигшего 10 лет, возможно только с его согласия — в этом случае суд обязан учитывать его мнение.
Родительские права невозможно будет восстановить, если ребёнок усыновлён и усыновление не отменено.
Что делать, если ко мне пришла опека?
Проверьте документы — можно позвонить в опеку и убедиться, что эти сотрудники там работают. Вы имеете право вообще не открывать дверь, но в крайнем случае вместе с опекой может прийти полиция.
Уточните, от кого поступила жалоба на вас — если она не анонимная, органы опеки обязаны это сообщить).
Не подписывайте никакие заявления о временном размещении ребёнка в приюте или детском доме даже если на вас давят или угрожают лишением прав.
Фиксируйте визит опеки на аудио и видео.
Если сотрудники опеки ведут себя подозрительно, сразу обращайтесь за юридической поддержкой: вернуть ребёнка будет намного сложнее, чем предотвратить действия опеки.
Текст: Татьяна Торочешникова, юрист: Анастасия Бочерёнок
Центр патронатного воспитания детского дома № 19 в Москве Фото: Олег Никишин / Epsilon / PhotoXPress
Многие родители подвержены фобии, связанной с органами опеки: придут люди, увидят, что на полу грязно, найдут синяк у ребенка и заберут его в детский дом. «Медуза» попросила президента фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам» Елену Альшанскую рассказать, на что имеют право сотрудники опеки и какими критериями они руководствуются, когда приходят в семью.
Вообще закон предполагает только один вариант «отобрания» ребенка из семьи не по решению суда. Это 77-я статья Семейного кодекса, в которой описывается процедура «отобрания ребенка при непосредственной угрозе его жизни или здоровью». Только нигде вообще, ни в каком месте не раскрывается, что называется «непосредственная угроза жизни и здоровью». Это решение полностью отдают на усмотрение органов. И в чем они эту угрозу усмотрят — их личное дело. Но главное, если все же отобрание происходит, они должны соблюсти три условия. Составить акт об отобрании — подписанный главой муниципалитета. В трехдневный срок — уведомить прокуратуру. И в семидневный срок подать в суд на лишение либо ограничение прав родителей. То есть эта процедура вообще пути назад для ребенка в семью не предусматривает.
Если сотрудникам опеки непонятно, есть непосредственная угроза или нет, но при этом у них есть какие-то опасения, они ищут варианты, как ребенка забрать, обойдя применение этой статьи. Также на поиски обходных путей очень мотивирует необходимость за семь дней собрать документы, доказывающие, что надо семью лишать или ограничивать в правах. И мороки много очень, и не всегда сразу можно определить — а правда за семь дней надо будет без вариантов уже требовать их права приостановить? Вообще, никогда невозможно это определить навскидку и сразу, на самом деле.
Как обходится 77-я статья? Например, привлекается полиция, и она составляет акт о безнадзорности — то есть об обнаружении безнадзорного ребенка. Хотя на самом деле ребенка могли обнаружить у родителей дома, с теми же самыми родителями, стоящими рядом. Говорить о безнадзорности в этом смысле невозможно. Но закон о профилактике беспризорности и безнадзорности и внутренние порядки позволяют МВД очень широко трактовать понятие безнадзорности — они могут считать безнадзорностью неспособность родителей контролировать ребенка. Полицейские могут сказать, что родители не заметили каких-то проблем в поведении и здоровье ребенка или не уделяют ему достаточно внимания — значит, они не контролируют его поведение в рамках этого закона. Так что мы можем составить акт о безнадзорности и ребенка забрать. Это не просто притянуто за уши, это перепритянуто за уши, но большая часть отобраний происходит не по 77-й статье. Почему полиция не возражает и не протестует против такого использования органами опеки? Мне кажется, во-первых, некоторые и правда считают, что безнадзорность — понятия такое широкое. Но скорее тут вопрос о «страшно недобдеть», а если и правда с ребенком что-то случится завтра? Ты уйдешь, а с ним что-то случится? И ответственность за это на себя брать страшно, и есть статья — за халатность.
Второй, тоже очень распространенный вариант — это добровольно-принудительное заявление о размещении ребенка в приют или детский дом, которое родители пишут под давлением или угрозой лишения прав. Или им обещают, что так намного проще будет потом ребенка вернуть без лишней мороки. Сам сдал — сам забрал.
Самое удивительное и парадоксальное, что иногда получается, что, выбирая другие форматы, органы опеки и полиция действуют в интересах семьи и детей. Потому что, если бы они все-таки делали акт об отобрании, они бы отрезали себе все пути отступления — дальше по закону они обязаны обращаться в суд для лишения или ограничения родительских прав. И никаких других действий им не приписывается. А если они не составляют акт об отобрании, то есть всевозможные варианты, вплоть до того что через несколько дней возвращают детей домой, разобравшись с той же «безнадзорностью». Вроде «родители обнаружились, все замечательно, возвращаем».
Елена Альшанская Фото: Павел Кассин / «Коммерсантъ»
Опека никогда не приходит ни с того ни с сего. Никаких рейдов по квартирам они не производят. Визит опеки, как правило, следует после какой-то жалобы — например, от врача в поликлинике или от учителя. Еще с советских времен есть порядок: если врачи видят у ребенка травмы и подозревают, что тот мог получить их в результате каких-то преступных действий, он обязан сообщить в органы опеки. Или, например, ребенок приносит в школу вшей, это всем надоедает, и школа начинает звонить в опеку, чтоб они приняли там какие-то меры — либо чтобы ребенок перестал ходить в эту школу, либо там родителей научили мыть ему голову. И опека обязана на каждый такой сигнал как-то прореагировать.
Формально никаких вариантов, четких инструкций, как реагировать на тот или иной сигнал, нет. В законе не прописаны механизмы, по которым они должны действовать в ситуациях разной степени сложности. Скажем, если дело во вшах, стоило бы, например, предложить школьной медсестре провести беседу с родителями на тему обработки головы. А если речь о каком-то серьезном преступлении — ехать на место вместе с полицией. Но сейчас на практике заложен только один вариант реакции: «выход в семью».
О своем визите опека обычно предупреждает — им ведь нет резона приходить, если дома никого нет, и тратить на это свой рабочий день. Но бывает, что не предупреждают. Например, если у них нет контактов семьи. Или просто не посчитали нужным. Или есть подозрение, что преступление совершается прямо сейчас. Тогда выходят, конечно, с полицией.
Поведение сотрудников опеки в семье никак не регламентировано — у них нет правил, как, например, коммуницировать с людьми, надо ли здороваться, представляться, вежливо себя вести. Нигде не прописано, имеет ли сотрудник право, войдя в чужой дом, лезть в холодильник и проверять, какие там продукты. С какого такого перепугу, собственно говоря, люди это будут делать? Тем более что холодильник точно не является источником чего бы то ни было, что можно назвать угрозой жизни и здоровью.
Почему это происходит и при чем тут холодильник? Представьте себя на месте этих сотрудников. У вас написано, что вы должны на глазок определить непосредственную угрозу жизни и здоровью ребенка. Вы не обучались специально работе с определением насилия, не знаток детско-родительских отношений, социальной работы в семье в кризисе, определения зоны рисков развития ребенка. И обычно для решения всех этих задач уж точно нужен не один визит, а намного больше времени. Вы обычная женщина с педагогическим в лучшем случае — или юридическим образованием. Вот вы вошли в квартиру. Вы должны каким-то образом за один получасовой (в среднем) визит понять, есть ли непосредственная угроза жизни и здоровью ребенка или нет. Понятно, что вряд ли в тот момент, когда вы туда вошли, кто-то будет лупить ребенка сковородкой по голове или его насиловать прямо при вас. Понятно, что вы на самом деле не можете определить вообще никакой угрозы по тому, что вы видите, впервые войдя в дом. У вас нет обязательств привести специалиста, который проведет психолого-педагогическую экспертизу, поговорит с ребенком, с родителями, понаблюдает за коммуникацией, ничего этого у вас нет и времени на это тоже. Вам нужно каким-то образом принять правильное решение очень быстро.
И совершенно естественным образом выработалась такая ситуация, что люди начинают смотреть на какие-то внешние, очевидные факторы. Вы не понимаете, что смотреть, и идете просто по каким-то очевидным для вас вещам, простым: грязь и чистота, еда есть — еды нет, дети побитые — не побитые, чистые — грязные. То есть по каким-то абсолютно очевидным вещам: у них есть кровать — или им вообще спать негде, и валяется циновка на полу, то есть вы смотрите на признаки, которые на самом деле очень часто вообще ни о чем не говорят. Но при этом вы поставлены в ситуацию, когда вы должны принять судьбоносное решение в отсутствие процедур, закрепленных экспертиз, специалистов, вот просто на глазок и сами.
Пустые бутылки под столом? Да. Значит, есть вероятность, что здесь живут алкоголики. Еды в холодильнике нет? Значит, есть вероятность, что детям нечего есть и их морят голодом.
При этом в большинстве случаев все-таки сотрудники органов опеки склонны совершенно нормально воспринимать ситуацию в семье, благоприятно. Но у них есть, конечно, какие-то маркеры, на которые они могут вестись, на те же бутылки из-под алкоголя например. Риск ошибки при такой вот непрофессиональной системе однозначно есть. Но вообще эти сотрудники — обычные люди, а не какие-то специальные детоненавистники, просто у них жуткая ответственность и нулевой профессиональный инструмент и возможности. И при этом огромные полномочия и задачи, которые требуют очень быстрого принятия решений. Все это вкупе и дает время от времени сбой.
Если говорить о зоне риска, то, конечно, в процентном отношении забирают больше детей из семей, где родители зависимы от алкоголя или наркотиков, сильно маргинализированы. В качестве примера: мама одиночка, у нее трое детей, ее мама (то есть бабушка детей) была алкогольно зависимой, но вот сама она не пьет. Уже не пьет, был период в молодости, но довольно долго не пьет. И живут они в условиях, которые любой человек назвал бы антисанитарными. То есть очень-очень грязно, вонь и мусор, тараканы, крысы бегают (первый этаж). Туда входит специалист органа опеки, обычный человек, ему дурно от того, в каких условиях живут дети, и он считает, что он должен их спасти из этих условий.
И вот эти антисанитарные условия — это одна из таких довольно распространенных причин отобрания детей. Но внутри этой грязной квартиры у родителей и детей складывались очень хорошие, человеческие отношения. Но они не умели держать вот эту часть своей жизни в порядке. По разным причинам — по причине отсутствия у мамы этого опыта, она тоже выросла в этой же квартире, в таких же условиях, по причине того, что есть какие-то особенности личности, отсутствия знаний и навыков. Конечно, очень редко бывает так, что опека забирает ребенка просто вообще без повода или вот таких вот «видимых» маркеров, которые показались сотрудникам опеки или полиции значимыми.
Все статьи в СМИ и обыденное мнение большинства на эту тему как будто делят семьи на две части. На одном краю находятся совершенно маргинальные семьи в духе «треш-угар-ужас», где родители варят «винт», а младенцы ползают рядом, собирая шприцы по полу. А на другом краю — идеальная картинка: семья, сидящая за столиком, детишки в прекрасных платьях, все улыбаются, елочка горит. И в нашем сознании все выглядит так: опека обязана забирать детей у маргиналов, а она зачем-то заходит в образцовые семьи и забирает детей оттуда. На самом деле основная масса случаев находится между этими двумя крайностями. И конечно, ситуаций, когда вообще никакого повода не было, но забрали детей, я практически не знаю. То есть знаю всего пару таких случаев, когда и внешних маркеров очевидных не было, — но всегда это была дележка детей между разводящимися родителями. А вот чтобы без этого — не знаю. Всегда есть какой-то очевидный повод. Но наличие повода совсем не значит, что надо было отбирать детей.
В этом-то все и дело. Что на сегодня закон не предусматривает для процедуры отобрания обратного пути домой. А в рамках разбора случаев не дает четкого инструмента в руки специалистам (и это главное!), чтобы не на глазок определить экстренность ситуации, непосредственность угрозы. И даже тут всегда могут быть варианты. Может, ребенка к бабушке пока отвести. Или вместе с мамой разместить в кризисный центр на время. Или совсем уж мечта — не ребенка забирать в приют из семьи, где агрессор один из родителей, а этого агрессора — удалять из семьи. Почему ребенок становится зачастую дважды жертвой?
Надо менять законодательство. Чтобы не перестраховываться, не принимать решения на глазок. Чтобы мы могли защищать ребенка (а это обязательно надо делать), не травмируя его лишний раз ради этой защиты.
Записал Александр Борзенко
- Напишите нам
Старая мера
Заместитель председателя комитета Совета Федерации по конституционному законодательству и государственному строительству Елена Мизулина считает, что действующая схема защиты детей устарела.
«Ребёнка из привычной среды без согласия забирают якобы для спасения. При угрозе жизни и здоровью необходимо в первую очередь помочь, а уже потом принимать экстренные меры, если они необходимы. Но зачастую они и не требуются. Эта мера использовалась как политический инструмент и является сомнительным способом защиты», — считает Мизулина.
Как рассказала RT сенатор, механизм изъятия детей из семьи был введён большевиками в 1926 году как способ разрушения буржуазной семьи, если родители неправильно готовили ребёнка к социальной деятельности.
«Семейный кодекс — единственный, который не подвергался системным изменениям с 1995 года. Поскольку Россия сейчас идёт по пути стратегии сбережения, то необходимо новое, современное законодательство. Семьи нуждаются в помощи, а не в наказании», — считает Мизулина.
По мнению сенатора, в изменённом кодексе, например, должно быть прописано приоритетное право родственников на усыновление, чего в данный момент нет.
«Сейчас создана сеть инфраструктуры с социальными центрами реабилитации, которая постоянно поддерживает максимальную наполняемость таких учреждений. Несмотря на это, количество изымаемых детей с каждым годом сокращается. Органы опеки стали действовать аккуратнее, но система всё равно даёт сбои», — констатирует Мизулина.
Слова собеседницы RT о сокращении изъятий подтверждаются статистикой. Так, по данным Росстата, в 2012 году были лишены родительских прав более 52 тыс. родителей. В 2017 году их число сократилось до 37,9 тыс. А вот количество родителей, которых ограничили в правах, возросло с 8,8 тыс. в 2012-м до 9,6 тыс. в 2017-м.
По официальной статистике Министерства просвещения РФ, в 2018 году органы опеки выявили 47 242 ребёнка, оставшихся без попечения родителей (сироты, а также дети из неблагополучных семей и те, чьи родители находятся в тюрьме или были признаны недееспособными по болезни), а в 2017-м — 50 201. Информация о том, сколько из них были в итоге изъяты, сколько возвращены назад родителям, а сколько переданы в приёмные семьи и детские дома, не раскрывается.
RT обращался в Министерство просвещения за официальной статистикой по изъятиям детей из семей, однако в течение двух недель ведомство такие данные не предоставило.
Исходя из своего опыта
Президент благотворительного фонда «Волонтёры в помощь детям-сиротам» и эксперт Фонда поддержки детей в трудной жизненной ситуации Елена Альшанская считает, что перегибы на местах случаются из-за того, что в законодательстве не раскрыто понятие «угроза жизни и здоровью», которое фигурирует в 77-й статье Семейного кодекса «Отобрание ребёнка при непосредственной угрозе жизни ребёнка или его здоровью».
«Не существует конкретных критериев, всё происходит на усмотрение человека, который приходит в семью. При этом нет специалистов в данной сфере, которые проходили бы обучение и понимали, что такое оценка рисков и угрозы», — отмечает Альшанская.
По словам эксперта, на данный момент детей забирают из семей только на основании странных актов оценки бытовых условий.
«Ребёнку угрожают не условия, а поведение родителей. В этом плане у нас законодательство вообще слепое. Основные претензии у нас связаны с тараканами в квартире и прочими бытовыми проблемами, которые не говорят о жестоком обращении. Дети оказываются совершенно незащищёнными в случае, если они проживают в хороших условиях, а дети, проживающие в плохих, — под риском изъятия из семьи», — считает Альшанская.
Глава Социального центра Святителя Тихона, специалист по социальному сиротству и помощи людям, попавшим в сложную жизненную ситуацию, Александр Гезалов особо подчёркивает, что сейчас органы опеки реагируют только на жалобы и не обладают рычагами и возможностями для выявления социального неблагополучия в семьях на ранних стадиях и предотвращения изъятия детей.
Также по теме
«Семья на учёте не состояла»: СК выясняет обстоятельства смерти ребёнка-инвалида в заваленной мусором квартире В Москве семилетний мальчик-инвалид умер в квартире, полностью заваленной мусором, из-за остановки сердца. Ребёнок страдал несколькими…
«Неблагополучные семьи выявляются по сигналу сотрудников поликлиники, школы или соседей. После этого сотрудники приходят в семью для измерения социального благополучия. Как можно его замерить? А если нет сигнала?» — рассуждает эксперт.
20 февраля стало известно о трагической гибели девочки в Кирове. 21-летняя мать Мария Плёнкина сознательно оставила ребёнка одного на несколько дней без еды и воды. Обнаружила Кристину её бабушка, которая пришла поздравить внучку с днём рождения. Девочке должно было исполниться три года.
Против матери было возбуждено уголовное дело, однако уже сейчас известно, что семья не состояла на учёте в органах опеки и считалась благополучной.
На прошлой неделе Следственный комитет России сообщил о возбуждении уголовного дела в отношении москвички, которая бросила свою пятилетнюю дочь в квартире на Ленинградском шоссе. Девочка прожила почти неделю без еды и воды в помещении, заваленном хламом. Семья также не состояла на учёте.
- © Кадр: видео СК РФ / vk.com
Вопрос (задан 29.07.2014)
Здравствуйте у меня такая проблема.я работаю 5/2 и ребенка отважу к свекрови бывшей на 5 дней.уточню что свекровь многодетная мать и живет в частном секторе. в день когда моего сына забрали произошло вот что по словам свекровкиной дочери. утром этого дня свекровь и ее сын подрались и она позванила в органы опеки где ее сын состоит на учете и пожаловалась на него.ей сказали дождаться их дома.она уехала в город по делам не дождавшись их до 11 часов дня.оставила с ребетишками няню-знакомую. дети ушли гулять а мой сын был с этой няней. к няне приехали друзья и они сильно выпили.друзья няни потом уехали а она легла спать. и мой сын остался один без присмотра.когда органы опеки приехали то они обнаружили моего сына гуляющего у ограды почти на дороге всего грязного в одной грязной маечке босиком. няню пытолись растолкать но ана была сильно пьяна, так как больше в доме небыло некого и спросить чей это ребенок не у кого они его забрали как неопознаного.когда мне сообщила дочь свекрови что сына моего забрали я сразу им позванила и меня попрасили прити на следующий день чтоб взять мои показания.мне не доли забрать моего сына и только после показаний сказали в какой он больнице, но забрать его от туда нельзя и мне его не показывают.дали повестку в одминистрацию.должны еще взять показания свекровки так как я сына осталяла с ней а не сняней.сына моего сказали что до администрации не одтдадут или может быть разрешат забрать после показаний свекрови что наврятли так и будет.подскажите что мне делать чтобы забрать сына домой и в скором времени.ведь он щас находится пока в больнице они его еще не определили в дет дом уже 3 суток с половиной,видится мне с ним не дают только принимают передачки,до этого числа я сына не увижу вовсе.подскажите что мне делать в этой ситуации если мне не отдадут сына до посещения в администрацию?законы ли их действия вовсе и стоит ли мне нанимать юриста или адвоката до посещения в администрации района?
Наталья Карагодина
Здравствуйте, конечно, прежде всего стоит отметить, что если Ваша свекровь такой человек, что может оставить внука на пьющую женщину, то необходимо что-то поменять в подходе к воспитанию ребенка.
В больнице не знают, Ваш ли ребенок помещен туда и не могут давать разрешения на посещения, это в компетенции органов опеки и попечительства, которую Вы называете администрацией. Поэтому Вам нужно обращаться прежде всего в администрацию и не ждать. Несмотря на дату, обозначенную в повестке, пишите заявление с требованием вернуть ребенка в администрацию немедленно, с объяснением причин и приложением копии свидетельства о рождении. При этом Вам целесообразно придерживаться позиции того, что вы доверяли ребенка его бабушке, что нормально, и не предполагали, что появится какая-то няня, в связи с чем намерены больше так не делать. Также имеет значение характер Вашей работы, и возможность найти работу с более подходящим для воспитания ребенка графиком. Я уверена, что при Вашей настойчивости ребенка Вам обязательно отдадут, но все же Вам решать — нанимать ли вам в помощь адвоката, если адвокат добросовестный и позволяют средства, то помощь юриста в таких вопросах никогда не бывает лишней.
С уважением, Карагодина Н., адвокат